Великие битвы: битва при Аскуле

Автор: Strateg, 15 Ноя 2012

Битва при Аскуле, 279 г. до н.э. – одна из битв, в которой молосский царь Пирр противостоял римлянам во время своего похода в Италию. Римляне выставили против Пирра две консульские армии Публия Деция Муса и Публия Сульпиция Саверриона, совместно с союзными италиками. Пирр так же пополнил свою армию италиками, противостоящими Риму. Диониссий Галикарнасский, в отличие от Плутарха, детально перечисляет контингенты, входящие в армию Пирра и дает подробное описание самой битвы. Однако это описание существенно отличается от изложения Плутарха. Скорее всего Диониссий описывает второй день битвы.

Диониссий Галикарнасский, “Римские древности”, 20.1-3

Битва при Аскуле, 279 г. до н.э.

“Договорившись через глашатаев о времени битвы, они выступили из лагерей и заняли боевые порядки следующим образом. Царь Пирр поставил вперед македонскую фалангу на правом фланге и после нее – наемников-италиотов из Тарента, затем отряды из Амбракии и вслед за ними фалангу из тарентинцев с белыми щитами, затем – союзные войска из бруттиев и луканов, в центр же фаланги он поставил феспротов и хаонов, а рядом с ними – наемников из этолийцев, акарнанцев и афаманов, последними же – самнитов, которых он разместил на левом фланге. Он расположил самнитскую, фессалийскую, бруттийскую и наемную конницу из Тарента на правом фланге, амбракийскую же, луканскую, тарентинскую и эллинскую наемную конницу, состоящую из акарнанцев, этолийцев, македонян и афаманов, – на левом. Легковооруженных воинов и слонов он разделил на две части и разместил позади обоих флангов, на подобающем расстоянии на склоне, немного возвышавшемся над равниной. Сам же он с так называемой царской агемой примерно из двух тысяч отборных всадников, находящихся под рукой, держался вне боевого строя, чтобы незамедлительно оказывать поддержку тем своим войскам, которым придется тяжко.

Консулы расположили на левом фланге так называемый первый легион, напротив македонской и амбракийской фаланги и тарентинских наемников. Следом за первым легионом стоял третий, против фаланги тарентинцев с белыми щитами и союзных отрядов бруттиев и луканов. Рядом с третьим они расположили четвертый легион против молоссов, хаонов и феспротов, а второй – на правом фланге против наемников из Эллады (этолийцев, акарнанцев, афаманов) и фаланги самнитов, вооруженных длинными щитами. Латинов, кампанцев, сабинян, умбров, вольсков, марруцинов, пелигнов, ферентанцев и воинов из других подвластных племен они разделили на четыре части и расставили вперемешку с римскими легионами, чтобы нигде не ослабить боевой строй. Разделив конницу, собственную и союзную, они разместили ее на обоих флангах. Вне строя поставили легковооруженных воинов и повозки числом триста, которые приготовили для боя против слонов. По бокам повозок выступали подвижные вертикальные брусья с торчащими остриями, на которых были установлены наклонные спицы, способные поворачиваться по желанию куда угодно. На концах брусьев крепились либо трезубцы, либо мечеобразные острия, либо серпы целиком из железа, некоторые же имели “вороны”, которые обрушивали сверху тяжелые крюки. Ко многим из них были прилажены факелы, выступающие впереди повозок, обернутые просмоленной паклей. Люди в повозках должны были зажечь их, как только приблизятся к слонам, и осыпать огненными ударами их хоботы и морды. Кроме того, на этих четырехколесных повозках стояло множество легковооруженных воинов – лучников, пращников и метателей железных колючек, а рядом с повозками размещалось еще больше бойцов.

Таково было построение обоих войск, подготовленных к битве. Силы царя исчислялись в семьдесят тысяч пеших, среди них эллинов, пересекших Ионийский залив, насчитывалось до шестнадцати тысяч. С римской стороны было более семидесяти тысяч, однако самих римлян – около двадцати тысяч. Римляне располагали также примерно восемью тысячами всадников. У Пирра их было несколько больше, а кроме того – девятнадцать слонов.

Как только были подняты знаки к сражению, воины запели гимн и с боевым кличем двинулись в бой и вступили в схватку, выказывая все свое боевое мастерство. Всадники, размещенные на обоих флангах, заранее зная, в чем они превосходят врагов, прибегли к соответствующему способу битвы: римляне сражались на месте в рукопашном бою, конница же эллинов – нападая с флангов и тыла. Когда римлян преследовали эллины, те, повернув лошадей и туго натянув поводья, сражались, словно пешие. Эллины же, заметив, что римляне равны им по силам, сделали поворот направо, поменявшись местами друг с другом, разворачивали вновь лошадей вперед и, дав стрекала коням, врезались в ряды противника. Примерно так проходила конная схватка. Битва же пехотинцев была и похожа, и не похожа на нее – похожа в целом, но различалась в деталях, ибо правые фланги каждого войска были сильнее, а левые слабее. Однако ни те, ни другие не повернулись позорно спиной к врагам, но, сохраняя боевые порядки и знамена, держа щиты, постепенно отступали назад. В царском войске отличились македоняне, которые оттеснили первый легион римлян и приданные ему отряды латинов; а в римском войске – те, которые составляли второй легион и противостояли молоссам, феспротам и хаонам. Когда же царь приказал направить слонов к той части войска, которая пришла в расстройство, римляне на повозках с вертикальными брусьями, узнав о приближении животных, выступили навстречу. Вначале они сдержали натиск слонов, поражая их своими приспособлениями и направляя факелы прямо в их глаза. Но затем, когда погонщики слонов в башнях перестали гнать животных вперед и принялись метать сверху копья, а легковооруженные воины прорвали плетеные щиты вокруг повозок и подрезали сухожилия упряжным быкам, обслуга приспособлений, соскочив с повозок, побежала спасаться среди ближайших пехотинцев, приведя их в замешательство. Луканы и брутии, стоявшие в середине царской фаланги, после недолгого сопротивления обратились в бегство, потесненные четвертым римским легионом. Как только они уступили и их участок фаланги был прорван, то тарентинцы, занимавшие позиции рядом с ними, не удержали строя, но и они показали врагу спину и бросились бежать.

Узнав, что луканы, бруттии и тарентинцы бегут без оглядки и их боевая линия прорвана, царь Пирр передал другим командирам часть конного отряда, который был под его началом, и прочих всадников, в достаточном, по его мнению, числе, с правого фланга он отправляет на выручку тем, кого преследовали римляне. Но во время этих событий произошло явное вмешательство божественных сил на стороне римлян. Четыре тысячи пехотинцев и около четырехсот всадников – даунийцев (жители Апулии, области в Южной Италии) из города Аргириппа, который теперь называют Арпы, посланные в помощь консулам, приблизились к царскому лагерю, пройдя случайно по дороге, ведущей в тыл врага, и увидели равнину, заполненную людьми. Переждав там немного времени и прикинув так и сяк, они решили не спускаться с высот и не ввязываться в сражение, ибо было не ясно, где друзья, а где враги, и они не могли сообразить, какое место им следует занять чтобы помочь своим. Поэтому они подумали, что лучше всего будет окружить и уничтожить лагерь врагов, поскольку они не только завладеют богатой добычей, если захватят обозы; но и приведут в серьезное замешательство неприятеля, когда тот увидит свой лагерь, внезапно объятый пламенем. Дело в том. что поле битвы находилось не более чем в двадцати стадиях от них. Приняв такое решение и выпытав у некоторых пленников, захваченных во время сбора дров, что лагерь охраняется совсем немногими воинами, они напали на него со всех сторон. Пирр узнал об этом из донесения какого-то всадника, который в начале осады погнал лошадь, подгоняя ее стрекалом, и быстро прискакал. Царь решил удержать все остальные силы на равнине, и не отзывая фалангу, и не расстраивая боевой порядок, но для защиты лагеря посылает слонов и всадников, отобрав, самых смелых. Однако, пока они находились еще в пути, лагерь был неожиданно захвачен и подожжен. Те, кто совершили это деяние, узнав, что посланные царем войска движутся на них с высот, устремились на вершину холма, куда нелегко было подняться слонам и лошадям. Войска царя, прибыв слишком поздно на помощь, обратились против римлян из третьего и четвертого легионов, которые продвинулись далеко впереди всех, преследуя неприятеля. Но римляне, осведомленные об их приближении, поднялись на высокую лесистую площадку и выстроились в боевом порядке. Поэтому слоны, не в силах взобраться на холм, не причинили им урона, равно как и отряды всадников. Но лучники и пращники, забросав их отовсюду метательными снарядами, ранили и убили многих из них. Когда полководцы поняли, что там происходит, Пирр из фаланги пехотинцев посылает афаманов, акарнанцев и часть самнитов, а римский консул – несколько турм всадников, так как пешим бойцам требовалось именно такое подкрепление. И в это же самое время новая битва вспыхивает там между пешими и всадниками, и происходит еще более страшное кровопролитие. Наконец, вслед за царем и римские консулы отзывают свои войска на заходе солнца и, переведя их вброд через реку, отводят назад в лагерь, когда совсем уже стемнело. Войску Пирра, лишенному палаток, вьючного скота, рабов и всей поклажи, пришлось расположиться на возвышенном месте, где они провели следующую ночь под открытым небом, без обоза, без попечения и даже не имея достаточно самого насущного пропитания, отчего скончалось множество раненных, которых еще можно было спасти, получи они помощь и уход. Таков был исход второй битвы между римлянами и Пирром близ города Аскул.”

Отличается боевой порядок армии Пирра в описании Фронтина, Стратегемы, 2.3.21: “Пирр в войне за Тарент у Аускула, следуя стиху Гомера, по которому худших надо взять в середину, поместил на правом фланге самнитов и эпиротов, на левом — бруттиев и луканов с саллентинцами, а в центре — тарентинцев. Конницу и слонов он распорядился оставить в резерве. Консулы, напротив, очень выгодно распределив конницу по флангам, поместили в первом ряду и в резерве легионы и влили в них вспомогательные войска. Известно, что с обеих сторон здесь было 40 тысяч; Пирр потерял половину войска, римляне не досчитались 5 тысяч.”

Общая численность армий Фронтина больше похожа на правду, чем цифры Диониссия, а вот потери Пирра явно недостоверны.

Рассмотрим, из кого состоит армия Пирра в битве при Аскуле. При этом будем помнить замечание Полибия: “в битвах с римлянами (Пирр) ставил римские манипулы и отряды фаланги вперемежку”, где под римскими манипулами понимаются скорее всего воины, вооруженные подобно римлянам, в первую очередь италики. Проблема заключается в том, что в Италии воины могли быть вооружены как греческие гоплиты, с большим аргивским щитом и копьем (преимущественно вблизи греческих колоний на побережье),  так и скутумами (фиреями) с метательными копьями.

Справа стоят македонские сариссофоры, взятые Пирром у Птолемея. Амбракия – город в Эпире. У Диониссия указано, что первый легион стоит против амбракийской фаланги, хотя строго говоря, фаланга может обозначать просто строй. Так второй легион стоит против самнитов, вооруженных длинными щитами – скутумами (в тексте оригинала – фиреи). Молоссы (из Амбракии?), хаоны, феспроты – эпирские племена. Мнения исследователей по поводу вооружения эпиротов различаются. Нет прямых указаний на то, что эпироты вооружены по македонски. Они могут быть классическими гоплитами. Однако близкое расположение, схожие условия и взаимное влияние Македонии и Эпира позволяют другим исследователям предполагать схожесть эпиротов с македонянами. В пользу этого предположения следует учесть личность самого Пирра – полководца, глубоко интересующегося военным делом, перенимающего передовые методы войны и подражающего Александру Македонскому. Иначе обстоит дело с фалангой тарентинцев с белыми щитами (в тексте оригинала – левкаспиды). В некоторых правилах варгейма их рассматривают аналогично македонским сариссофорам. Нет ничего, что бы указывало на это. Жители Тарента, города основанного пелопоннесскими дорийцами, потеряли всякую воинственность и отказывались воевать. Пирру пришлось пригрозить, что бы получить тарентийское ополчение. Спартанцы и ахейцы, гораздо более воинственные, перевооружились по македонски спустя еще пол-века, во времена Клеомена и Филопемена. Так что скорее всего, тарентинские левкаспиды вооружены большим белым щитом и являются классическими гоплитами. Наемники италиоты из Тарента, а так же брутии и луканы могут быть вооружены как угодно. Но, поскольку эти италики занимают место между фалангами, то логичнее всего со слов Полибия предположить, что они вооружены по римски, скутумами и метательными копьями (дротиками, пилумами). Остались еще наемники из Эллады – этолийцы, акарнанцы, афаманы. Афаманы, строго говоря, с юго-восточной части Эпира. Хотя этолийцы и акарнанцы известны как воины, предпочитающие сражаться на пересеченной местности с использованием метательного оружия, но они стоят в едином строю царского войска и по ходу битвы ничто не указывает, что это легкие войска. Правдоподобнее, что они являются гоплитами, а легковооруженные стоят вперемежку со слонами. Но нельзя исключить и вариант, что эти воины уже вооружены фиреями, по примеру галатов, наводнивших в это время Грецию.

В составе конницы тарентинцы и этолийцы являются легкими всадниками. В варгейме они наверняка будут застрельщиками. Македоняне и фессалийцы скорее всего ударная конница с ксистонами по типу гетайров. Конница италиков и остальных греков возможно вооружена копьями, пригодными как для метания так и для рукопашного боя. Не хватает информации для точного определения всех контингентов армии Пирра, но можно сказать, что она достаточно сбалансирована. Костяк армии составляют воины, которых Пирр привез из Греции. И если армия Александра Македонского в персидском походе постоянно получала полноценные подкрепления, то Пирр, как и Ганнибал позже, мог рассчитывать  только на италиков, не особо желающих воевать. Именно поэтому так болезненно оценивал Пирр свои победы, теряя людей. Римляне же обладали гораздо большими человеческими ресурсами, что и предопределило их конечную победу.

Рубрики: Великие битвы истории
Метки: великие битвы