Гунны Аттилы против легионов Рима
Автор: Strateg, 25 Фев 2015
Вторжение гуннов из причерноморских степей в Восточную и Центральную Европу в 4 в. привело к великому переселению народов. Натиск варваров на границы Римской империи усилился. Гунны были самыми страшными варварами для культурных римлян, а их вождь Аттила был назван “Бич Божий”. Гунны объединили под своим командованием различные варварские народы, взимали дань с римских императоров и были очень опасным врагом римских легионов, от которых к середине 5 в. осталось одно название. В то же время гунны могли выступать в роли союзников легионов против германских племен. Литературные первоисточники часто называют племена гуннов и подчиненных им готов одним термином – скифы.
Во второй половине 4 в. кочевые племена гуннов покорили сарматов аланов, включив их в свою армию. Иордан, Гетика, 126-128: “Этот свирепый род, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размеров племени, стал тревожить покой соседних племен коварством и грабежами. Аланов, хотя и равных им в бою, но отличных от них [общей] человечностью, образом жизни и наружным видом, они также подчинили себе, обессилив частыми стычками. Может быть, они побеждали их не столько войной, сколько внушая величайший ужас своим страшным видом; они обращали их [аланов] в бегство, потому что их [гуннов] образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз. Детям мужского пола они рассекают щеки железом, чтобы, раньше, чем воспринять питание молоком, попробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изборожденное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами. Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи.”
После аланов были разбиты готы, которые были вынуждены пересечь Дунай и искать прибежища в Римской империи. Часть готов осталась под властью гуннов (вместе с гепидами и герулами). Иордан, 245-250: “Про них (остроготов) известно, что по смерти короля их Германариха они, отделенные от везеготов и подчиненные власти гуннов, остались в той же стране причем Амал Винитарий удержал все знаки своего господствования… Но с такой свободой повелевал он едва в течение одного года: [этого положения] не потерпел Баламбер, король гуннов; он призвал к себе Гезимунда, сына великого Гуннимунда, который, помня о своей клятве и верности, подчинялся гуннам со значительной частью готов, и, возобновив с ним союз, повел войско на Винитария. Долго они бились; в первом и во втором сражениях победил Винитарий. Едва ли кто в силах припомнить побоище, подобное тому, которое устроил Винитарий в войске гуннов! Но в третьем сражении, когда оба [противника] приблизились один к другому, Баламбер, подкравшись к реке Эрак, пустил стрелу и, ранив Винитария в голову, убил его; затем он взял себе в жены племянницу его Вадамерку и с тех пор властвовал в мире над всем покоренным племенем готов, но однако так, что готским племенем всегда управлял его собственный царек, хотя и [соответственно] решению гуннов.”
Современник тех событий Аммиан Марцеллин в Римской Истории дает такую характеристику гуннов, 31.2.1-12: “Племя гуннов обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит своей дикостью всякую меру. Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей, или уподобить тем грубо отесанным наподобие человека чурбанам, которые ставятся на краях мостов. При столь диком безобразии человеческого облика, они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены переносить холод, голод и жажду. Тело они прикрывают одеждой льняной или сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один раз одетая на тело туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги – козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что попадает на пути. Иной раз, будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком. Когда нет войны, они вероломны, непостоянны, легко поддаются всякому дуновению перепадающей новой надежды, во всем полагаются на дикую ярость. Подобно лишенным разума животным, они пребывают в совершенном неведении, что честно, что нечестно, ненадежны в слове и темны, не связаны уважением ни к какой религии или суеверию, пламенеют дикой страстью к золоту, до того переменчивы и гневливы, что иной раз в один и тот же день отступаются от своих союзников. Без всякого подстрекательства, и точно так же без чьего бы то ни было посредства опять мирятся.”
(Что то Аттила бедно выглядит у МакБрайда)))
Римляне, потерпев сокрушительное поражение от готов в битве при Адрианополе, и, потеряв лучшие легионы полевой армии, были не в состоянии отражать набеги гуннов и выплачивали им дань. Хотя сами римляне рассматривали это как союз с гуннами и оплату их наемников. В первой половине 5 в. после смерти царя гуннов Руа (Так называет его Приск Панийский. Другие авторы его называют Роас или Ругила) власть в 434 г. перешла к его племянникам Аттиле и Бледе. Иордан, 177-183: “… Аттила, повелитель всех гуннов и правитель – единственный в мире – племен чуть ли не всей Скифии, достойный удивления по баснословной славе своей среди всех варваров… Этот самый Аттила был рожден от Мундзука, которому приходились братьями Октар и Роас (Руа); как рассказывают, они держали власть до Аттилы, хотя и не над всеми теми землями, которыми владел он. После их смерти Аттила наследовал им в гуннском королевстве вместе с братом Бледою. Чтобы перед походом, который он готовил, быть равным [противнику], он ищет приращения сил своих путем братоубийства… После того как был коварно умерщвлен брат его Бледа, повелевавший значительной частью гуннов, Аттила соединил под своей властью все племя целиком и, собрав множество других племен, которые он держал тогда в своем подчинении, задумал покорить первенствующие народы мира – римлян и везеготов. Говорили, что войско его достигало пятисот тысяч. Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем представлением… Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом [кожи], он являл все признаки своего происхождения. Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признававшегося священным у скифских царей.”
Гунны начали военные действия против римлян, перейдя Дунай и осадив город Наисс. По-видимому, войско гуннов включало в себя готов или пехоту других подвластных племен, т.к. Приск Панийский, 1.1 описывает правильную осаду и осадные технологии: “Скифы осаждали Наисс, иллирийский город на реке Данубе… Так как горожане не осмеливались выступать для битвы, то осаждающие с целью устроить своим полчищам легкий переход через реку построили на ней мост с южной стороны, с которой она обтекает город, и подвели к стене машины, именно прежде всего лежащие на колесах бревна вследствие удобства их для подвоза; стоявшие на них люди стреляли в защитников, находившихся на брустверах, причем люди, стоявшие на обоих краях, толкали ногами колеса и подвозили машины куда нужно, чтобы возможно было стрелять с прицелом через проделанные в прикрытиях окна; ибо для того, чтобы стоявшим на бревнах людям можно было сражаться безопасно, эти машины, прикрывались плетнями из прутьев с кожами и шкурами для защиты как от прочих снарядов, так и от огненосных, которые бросали в них враги. После того, как было построено таким образом большое количество орудий против города, так что защитники на брустверах принуждены были податься и отступить перед множеством метательных снарядов, стали подвозиться и так называемые бараны. Это также очень большая машина: это было бревно, свободно висевшее на цепях между склоненными один к другому брусьями и имевшее острый наконечник и покрышки, устроенные вышеуказанным образом, для безопасности рабочих. Именно люди сильно натягивали его канатами с заднего конца в противоположную сторону от предмета, долженствовавшего получить удар, и затем отпускали, так что от силы удара уничтожалась вся подвергшаяся ему часть стены. Осаждавшие подвозили и лестницы, так что город был взят после того, как в иных местах стена было разбита баранами, а в других стоявшие на брустверах принуждены были отступить перед множеством машин, и варвары пробрались в город через разбитую ударом барана часть ограды, а также и по лестницам, которые подвозились к не упавшей еще части стены.”
Сам Приск Панийский был отправлен с римским посольством на переговоры к Аттиле. Он описывает обсуждение в посольстве возможности направить Аттилу против персов сасанидов 1.8: “Аттила в случае желания пойти на нее (Мидию) походом не понесет больших трудов и не совершит длинного пути, так что покорит и мидян, и парфян, и персов и принудит их к уплате дани; ибо он располагает воинской силой, против которой не устоит ни один народ. Когда мы (послы) выразили желание, чтобы он пошел против персов и обратил на них оружие, Константиол сказал, что он боится чтобы Аттила, легко подчинив и персов, не возвратился владыкой вместо друга; теперь от римлян привозится ему золото ради его почетного звания, а если он подчинит парфян, мидян и персов, то он уже не потерпит, чтобы римляне присваивали себе его власть, но открыто признает их своими рабами и предъявит к ним более тяжкие и невыносимые требования… Почет, о котором упомянул Константиол, состоял в звании римского полководца, ради которого Аттила принял от императора имя «прикрывающей дани» (?), так что сборы высылались ему под именем столовых денег, выдаваемых полководцам. Итак Константиол говорил. что после покорения мидян, парфян и персов Аттила сбросит с себя это имя, которым римляне желают его называть, и звание, которым, как они полагают, они оказали ему почет, и принудит называть себя вместо полководца царем.”
Римская империя к тому времени была настолько слаба, что императорам приходилось маневрировать между готами и гуннами для сохранения хотя бы видимости власти и выплачивать дань и тем и другим. В битве народов на Каталаунских полях в Галлии римляне приняли сторону вестготов. Против легионов римского полководца Аэция сражались гунны Аттилы и их подданные остготы. Результат битвы был нерешительным, но Аттила был вынужден отступить. Через некоторое время гунны вторглись в Италию, разрушая и грабя города северных областей. Аттила задумал идти на Рим. Здесь мнения авторов расходятся. Иордан пишет, что к Аттиле явился из Рима папа Лев и отговорил его на приемлемых для Аттилы условиях. Исидор Севильский в Истории готов, 27, отмечает: “Гунны, вырезанные почти до полного истребления, оставили Галлию и со своим королем Аттилой бежали в Италию, где напали на некоторые города. Там они терпели неисчислимые бедствия, поражаемые голодом и карой небесной. Более того, император Марциан (Маркиан) (Восточная империя) послал армию и поразил Гуннов стремительной атакой. Серьёзно ослабевшие, Гунны вернулись в свою землю…” Легионами, противостоящими Аттиле в Италии снова командовал Аэций.
(Любит Горелик доспехов навесить. Явный перебор.)
Аттила, после отступления из Италии попробовал вернуть под свое владычество аланов. К тем пришли на помощь вестготы. Иордан, 227: “Аттила двинул войско на аланов. Но Торисмуд, король везеготов, предвосхитил злой умысел Аттилы с не меньшим, чем у него, хитроумием: он с крайней быстротой первый явился к аланам и, уже подготовленный, встретил движение войск подходившего Аттилы. Завязалась битва почти такая же, какая была до того на Каталаунских полях; Торисмуд лишил Аттилу всякой надежды на победу, изгнал его из своих краев без триумфа и заставил бежать к своим местам. Так достославный Аттила, одержавший так много побед, когда хотел унизить славу своего погубителя и стереть то, что испытал когда-то от везеготов, претерпел теперь вдвойне и бесславно отступил.”
Вскоре, в 453 г. последовала нелепая смерть Аттилы на брачном ложе. Его сыновья от многочисленных жен начали борьбу за власть. Этим воспользовались подчиненные гуннам племена. Состоялась еще одна битва народов.
Битва при Недао, 454 г. ,
Иордан, 260-263: “…король гепидов Ардарих, возмущенный тем, что со столькими племенами обращаются, как будто они находятся в состоянии презреннейшего рабства, первый восстал против сыновей Аттилы и последующей удачей смыл с себя навязанный его позор порабощения; своим отпадением освободил он не только свое племя, но и остальные, равным образом угнетенные. И вот все вооружаются для взаимной погибели, и сражение происходит в Паннонии, близ реки, название которой – Недао. Туда сошлись разные племена, которые Аттила держал в своем подчинении; отпадают друг от друга королевства с их племенами, единое тело обращается в разрозненные члены; однако они не сострадают страданию целого, но, по отсечении главы, неистовствуют друг против друга. И это сильнейшие племена, которые никогда не могли бы найти себе равных [в бою], если бы не стали поражать себя взаимными ранами и самих же себя раздирать [на части]. Думаю, что там было зрелище, достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его [гепида?] ране, и свева, отважно действующего дубинкой, а гунна – стрелой, и алана, строящего ряды с тяжелым (???), а герула – с легким оружием. Итак, после многочисленных и тяжелых схваток, победа неожиданно оказалась благосклонной к гепидам: почти тридцать тысяч как гуннов, так и других племен, которые помогали гуннам, умертвил меч Ардариха вместе со всеми восставшими. В этой битве был убит старший сын Аттилы по имени Эллак, которого, как рассказывают, отец настолько любил больше остальных, что предпочитал бы его на престоле всем другим детям своим. …перебив множество врагов, [Эллак] погиб, как известно, столь мужественно, что такой славной кончины пожелал бы и отец, будь он жив. Остальных братьев, когда этот был убит, погнали вплоть до берега Понтийского моря, где, как мы уже описывали, сидели раньше готы. Так отступили гунны, перед которыми, казалось, отступала вселенная.”
Последнее поражение гунны потерпели от готов. Иордан, 269: “…сыновья Аттилы пошли против готов, как против бежавших из-под их господства и как бы разыскивая беглых рабов; они напали на одного Валамера, тогда как другие братья ничего не подозревали. Но он, хотя и встретил их с малыми [силами], долго изнурял их и разбил настолько, что от врагов едва осталась небольшая часть; о6ращенные в бегство, они направились в те области Скифии, по которым протекают воды реки Данапра (Днепр)” Исидор Севильский, 28: “Сразу после этого сыновья Аттилы начали борьбу за королевство. Гунны, уже понесшие значительные потери, начали уничтожать друг друга собственными мечами. Стоит заметить, что поскольку каждая битва приводит к гибели людей, Гунны постепенно исчезли.”
Видео: Аттила и гунны
Комментарии
Ваш отзыв