Сарматы против легионов Рима

Автор: Strateg, 29 Июнь 2012

Во второй половине 1 в. римским легионам пришлось вплотную столкнуться с новым опасным врагом – сарматами. Сарматы, иногда именуемые савроматы, имели несколько родственных племен, наиболее известные из которых аланы, язиги, роксоланы. Иногда в первоисточниках сарматов называют скифами, с которыми сарматы то поддерживали союз, то воевали. Конница сарматов отличалась от всех предыдущих противников Рима. Имея схожее с парфянами вооружение и состав конницы – конные лучники и катафракты (или контофоры) – сарматы отличались от парфян по используемой тактике, о чем упоминают первоисточники. Вместо длительного обстрела и расстройства армии противника сарматы предпочитали лобовую атаку с контосами на перевес. Именно после знакомства с сарматами (а не парфянами) в римской армии начали появляться отряды катафрактов. Римские легионы начали использовать длинные контосы, что бы иметь возможность отражать таранную атаку конных сарматов. На иллюстрациях в статье некоторые всадники держат двуручной хваткой контос (длинное копье порядка 4 – 4,5 м) поперек крупа лошади. Ряд историков считают это не сарматской, а бактрийской посадкой, используемой сассанидами. Предполагается, что сарматы держали контос двумя руками с одной стороны лошади, а наносить таранный удар им помогало рогатое седло с достаточно жесткой и высокой задней лукой.

Страбон, “География”, 7.3.17

“Эти народности, как говорят, живут также по Истру, нередко по обеим сторонам этой реки. … самые северные, обитающие на равнинах между Танаисом и Борисфеном, — роксоланов. Насколько известно, вся страна к северу от Германии вплоть до Каспийского моря представляет равнину. Обитает ли какое-нибудь племя за роксоланами, мы не знаем. Роксоланы воевали даже с полководцами Митридата Евпатора под предводительством Тасия. Они пришли на помощь Палаку, сыну Скилура, и считались воинственными. Однако любая варварская народность и толпа легковооруженных людей бессильны перед правильно построенной и хорошо вооруженной фалангой. Во всяком случае роксоланы числом около 50 000 человек не могли устоять против 6000 человек, выставленных Диофантом, полководцем Митридата, и были большей частью уничтожены. У них в ходу шлемы и панцири из сыромятной бычьей кожи, они носят плетеные щиты в качестве защитного средства; есть у них также копья, лук и меч.”

Павсаний, “Описание Эллады”, 1.21.7-8

“Там (в храме Асклепия), между прочим, находится Савроматский панцирь; и всякий, взглянув на него, скажет, что варвары ничуть не меньше эллинов способны к искусствам. Савроматы сами не добывают себе железа и они его к себе не ввозят; в этом отношении они из всех варваров этой страны наименее общительны. Ввиду недостатка железа вот что они изобрели: у них на копьях острия – костяные вместо железных, луки и стрелы – из кости, наконечники на стрелах также костяные; накинув петли (арканы) на тех врагов, с которыми они встречаются, они, повернув лошадей, тащут схваченных арканами. А панцири они приготовляют следующим образом. У каждого из них много лошадей, и так как они кочевники, то их земля не поделена на отдельные участки и ничего не родит кроме дико растущих деревьев. Этими лошадьми они пользуются не только для войны, но также приносят их в жертву местным богам и вообще питаются их мясом. Собрав их копыта, они их очищают и, разрезав на части, делают из них пластинки, похожие на чешую драконов. Пробуравив их и связав жилами лошадей или быков, они пользуются этими панцирями, ничуть не менее красивыми, чем эллинские, и ничуть не менее прочными: они хорошо выдерживают удары мечами и копьями в рукопашном бою. Льняные же панцыри для сражающихся не столь полезны, при сильных ударах они пропускают железо, но при охоте они полезны: зубы и львов, и барсов застревают в них.”

Аммиан Марцеллин, “Римская история”,

17.12.2-3

“… они (сарматы) вооружены длинными пиками, носят панцири из нарезанных и выглаженных кусочков рога, нашитых наподобие перьев на льняные рубашки; кони у них по большей части холощены, чтобы не бросались при виде кобыл и, когда приходится засесть в засаду, не бесились, выдавая ездоков усиленным ржанием. Они проезжают огромные пространства, когда преследуют неприятеля, или когда бегут сами, сидя на быстрых и послушных конях, и каждый ведет еще в поводу запасную лошадь, одну, а иногда и две, чтобы, пересаживаясь с одной на другую, сохранить силы коней и, давая отдых, восстановить их силы.”

31.2.17-22

“Аланы, разделенные по двум частям света, раздроблены на множество племен, перечислять которые я не считаю нужным. Хотя они кочуют, как номады, на громадном пространстве на далеком друг от друга расстоянии, но с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами вследствие единообразия обычаев, дикого образа жизни и одинаковости вооружения. Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком, и все они становятся вследствие многообразных упражнений великолепными воинами. Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою, а те, что доживают до старости и умирают естественной смертью, преследуются у них жестокими насмешками, как выродки и трусы. Ничем они так не гордятся, как убийством человека, и в виде славного трофея вешают на своих боевых коней содранную с черепа кожу убитых.”

Тацит, “Аналы”, 6.35

“Но сарматов воодушевила не только речь полководца: они сами убеждают друг друга не допустить, чтобы их осыпали стрелами: это необходимо предупредить стремительным натиском и рукопашною схваткой. Отсюда—несхожая картина в войсках обоих противников: парфянин, приученный с одинаковой ловкостью наскакивать и обращаться вспять, рассыпает свои конные части, дабы можно было беспрепятственно поражать врага стрелами, а сарматы, не используя луков, которыми владеют слабее парфян, устремляются на них с длинными копьями и мечами, и враги то сшибаются и откатываются назад, как это обычно в конном бою, то как в рукопашной схватке теснят друг друга напором тел и оружия.”

Тацит, “История”, 1.79

“У всех мысли были заняты гражданской войной и границы стали охраняться менее тщательно. Сарматское племя роксоланов, предыдущей зимой уничтожившее две когорты и окрыленное успехом, вторглось в Мёзию. Их конный отряд состоял из девяти тысяч человек, опьяненных недавней победой, помышлявших больше о грабеже, чем о сражении. Они двигались поэтому без определенного плана, не принимая никаких мер предосторожности, пока неожиданно не встретились со вспомогательными силами третьего легиона. Римляне наступали в полном боевом порядке, у сарматов же к этому времени одни разбрелись по округе в поисках добычи, другие тащили тюки с награбленным добром; лошади их ступали неуверенно, и они, будто связанные по рукам и ногам, падали под мечами солдат. Как это ни странно, сила и доблесть сарматов заключены не в них самих: нет никого хуже и слабее их в пешем бою, но вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд.

В тот день, однако, шел дождь, лед таял, и они не могли пользоваться ни пиками, ни своими длиннейшими мечами, которые сарматы держат обеими (???) руками; лошади их скользили по грязи, а тяжелые панцири не давали им сражаться. Эти панцири, которые у них носят все вожди и знать (!!! а не все подряд), делаются из пригнанных друг к другу железных пластин или из самой твердой кожи; они действительно непроницаемы для стрел и камней, но если врагам удается повалить человека в таком панцире на землю, то подняться он сам уже не может. Вдобавок ко всему их лошади вязли в глубоком и рыхлом снегу, и это отнимало у них последние силы. Римские солдаты, свободно двигавшиеся в своих легких кожаных панцирях, засыпали их дротиками и копьями, а если ход битвы того требовал, переходили в рукопашную и пронзали своими короткими мечами ничем не защищенных сарматов, у которых даже не принято пользоваться щитами. Немногие, которым удалось спастись, бежали в болото, где погибли от холода и ран.”

Легкость вооружения сарматов, отмеченная Страбоном и Марцеллином, входит в противоречие с описанием битвы при Недао 454 г. у Иордана, Гетика, 261: “Думаю, что там было зрелище, достойное удивления: можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его [гепида?] ране, и свева, отважно действующего дубинкой, а гунна – стрелой, и алана, строящего ряды с тяжелым (???), а герула – с легким оружием.” Все таки сарматы должны были иметь как тяжелые (знать), так и легкие доспехи.

Флавий Арриан, “Диспозиция против аланов”

“Боевой порядок пусть будет таким. Каждый из флангов пехоты занимает крайние высоты на местности, поскольку диспозиция предназначена для такой [местности]. За правым флангом строятся армении Васака и Арбела, занимая самую вершину холма, поскольку все они лучники. Перед ними выстраиваются пехотинцы италийской когорты. Всех возглавляет Пульхр, который командует италийской когортой. Ему подчинены сам Васак, Арбел, их конница и их пехота.

Налево строятся, также занимая вершину холма, союзники из Малой Армении, гимнеты трапезунтцев и копьеносцы ризианы. А перед ними выстраиваются апланийцев – двести и киренейцев – сотня, чтобы гоплиты были прикрытием перед метателями, которые производят метание через [них] с вершины [холма]. Все пространство в середине с правой стороны занимает пехота пятнадцатого легиона, выдвигаясь за центр всей позиции, как гораздо более многочисленная; оставшийся участок [фронта] с левой стороны заполняют пехотинцы двенадцатого легиона до самого края (подножия) левого холма. [Они] строятся в восемь [шеренг] и их построение пусть будет плотным. Первые четыре шеренги будут состоять из контофоров, у пик (контосы) которых далеко выступают длинные, суживающиеся наконечники. Стоящие в первой шеренге держат их наготове таким образом, чтобы, если неприятели приближаются, направлять острия пик главным образом в груди коней. Те же и стоящие дальше, а именно, в третьей и четвертой шеренгах, выставляют пики, где это возможно, для метания (??? не очень удобно метать контосы. Есть версия, что под контосом Арриан понимает пилум), ранят коней и поражают конников, а когда пика застревает в щите (??? Страбон упоминает щиты) или панцире-катафракте, и наконечник, из-за мягкости, загибается, делают невозможным [для врага] езду верхом. (Явно пилумы, а не пики метают и они потом загибаются из-за мягкости. )

Далее будут стоять шеренги копьеносцев (лонхофоры на греческом, латинский вариант – ланцеарии). Девятую, следом за ними, шеренгу составят пешие лучники из нумидийцев (номадов), киренейцев, боспорианов и итурейцев. [Военные] машины располагаются за каждым из флангов, чтобы с большого расстояния обстреливать приближающихся неприятелей, и позади всей фаланги.

Вся конница, построенная по илам и лохам числом восемь, становится за пехотинцами, причем за каждым из флангов, имея впереди себя защиту из гоплитов и лучников, [становятся] два лоха, а за центром фаланги – шесть (остальных?). Из них все конные лучники размещаются непосредственно за фалангой, чтобы стрелять поверх неё; а все, сколько есть, копьеносцев, пикейщиков, меченосцев и секироносцев будут развернуты лицом к флангам и ждут условного сигнала.

…Так построившись, хранить молчание, пока неприятели не приблизятся на расстояние выстрела; когда же [они] приблизится, всем поднять самый громкий и устрашающий воинский крик и пускать снаряды из машин и камни, а также стрелы из луков, а копьеносцы – как легковооружённые, так и щитоносцы – станут метать копья. Понесутся на неприятелей и камни с высот от союзников, а обстрел в целом должен вестись отовсюду и быть столь густым, чтобы вызвать смятение среди коней и гибель неприятелей. И следует ожидать, что под неописуемым градом метательных снарядов атакующим скифам не [удастся] подойти близко к пехотной фаланге. Если же они приблизятся, то, сдвинув щиты и прижавшись плечами, встретить натиск наикрепчайшим отпором, сблизив три первые шеренги вплотную как можно более плотно и с какой только возможно силой. Четвертая [шеренга] … метает копья (лонхи) поверх голов, а третья бьет или колет нещадно пиками (контосами) коней и людей. Когда [атака] будет отражена, если [среди врагов] начнется сильное бегство, пехотные ряды разомкнутся и выпустят на них конников, но не лохи целиком, а их половины: те, кто выстроены первыми, первые и атакуют. Другие половины следуют за атакующими, находясь в боевом построении и не увлекаясь всецело погоней, чтобы, если бегство застопорится, подкрепить ранее ушедшую погоню на свежих конях, а если же [преследуемые] попытаются сделать какой-либо разворот [чтобы оказать сопротивление] – напасть на разворачивающихся. В этот момент арменийские лучники, участвующие в преследовании, должны стрелять, чтобы не позволить бегущим повернуться, а копьеносцы, не имеющие доспехов, нагоняют их бегом. Строевая пехота не остается более на месте, но продвигает быстрым шагом, чтобы, случись более сильное сопротивление со стороны неприятелей, тотчас стать заслоном впереди конных.

Так [следует] действовать, если после первого нападения враги охвачены бегством; если же, развернувшись по дуге, они попытаются атаковать фланги, то фланги из легковооруженных лучников [приходится] растягивать дальше на ещё более высокие места. Так я не одобряю [делать], чтобы [неприятели], видя фланги ослабленными из-за растянутости [линии], не бросались рубить пехоту. [Поэтому], когда они обходят оба или один из флангов, кони у них со всей неизбежностью станут [к нам] боком, и также сбоку [окажутся] пики. Тогда и нападут на них конники, [сражаясь] не только метательным оружием, но и имеющимися у них мечами (спаты), а другие – секирами. По-скольку и сами скифы, и их кони не защищены панцирями …(???  текст обрывается)”

Рубрики: Военная История
Метки: военная история, вооружение