Монгольская армия 13 в.

Автор: Strateg, 11 Апр 2019

Эта статья посвящена военному делу монголов и организации монгольской армии в 13 в.. Армия, основанная Чингисханом, очень быстро завоевала огромные территории, объединенные в Монгольскую империю. Имея таких разных противников, как китайцев, мусульман с мамлюками, европейцев с крестоносцами, русских с половцами и прочих, монгольская армия в большинстве случаев выходила победителем.

Монгольская армия возникла не на пустом месте. Во многом она унаследовала традиции киданей и чжурчжэней. Первые относительно определенные сведения о монгольской армии у нас есть на 1204 г., после того, как Тэмуджин разбил кереитов Ван-Хана и готовился к войне с найманами.

Сокровенное сказание монголов, 191-192: “Произвели подсчет своих сил. Тут он (Тэмуджин) составил тысячи и поставил нойонов, командующих тысячами, сотнями и десятками. Тут же поставил он чербиев. Всего поставил шесть чербиев, а именно: Додай-черби, Дохолху-черби, Оголе-черби, Толун-черби, Бучаран-черби и Сюйкету-черби. Закончив составление тысяч, сотен и десятков, тут же стал он отбирать для себя, в дежурную стражу, кешиктенов: 80 человек кебтеулов, – ночной охраны, и 70 человек турхаудов, – дневной гвардейской стражи. В этот отряд по выбору зачислялись самые способные и видные наружностью сыновья и младшие братья нойонов, тысячников и сотников, а также сыновья людей свободного состояния (уту-дурайн). Затем была отобрана тысяча богатырей (богатуры), которыми он милостивейше повелел командовать Архай-Хасару и в дни битв сражаться пред его очами, а в обычное время состоять при нем турхах-кешиктенами. Семьюдесятью турхаудами поведено управлять Оголе-чербию… Итак, покончив с составлением тысяч, поставив чербиев, учредив отряд кешиктенов в 80 кебтеулов и 70 турхаудов, отобрав богатырей для Архай-Хасара, он выступил в поход на Найманский народ с урочища Орноуйн-кельтегай-хада на Халхе.”

Нойон – это монгольский князь. Кешиктены – гвардия Великого хана. С термином “черби” сложнее. Это может быть как военный советник, генерал так и квартирмейстер.  Следующая реорганизация армии состоялась в 1206 г. после курултая, объявившего Тэмуджина Чингисханом.

Сокровенное сказание монголов, 202: “По завершении устройства Монгольского государства, Чингис-хан соизволил сказать: “Я хочу высказать свое благоволение и пожаловать нойонами-тысячниками над составляемыми тысячами тех людей, которые потрудились вместе со мною в созидании государства”. И нарек он и поставил нойонами-тысячниками нижепоименованных девяносто и пять нойонов-тысячников: Всего, таким образом, Чингис-хан назначил девяносто пять нойонов-тысячников из Монгольского народа, не считая в этом числе таковых же из Лесных народов.”

Итак, войско монголов составляло 95 000 человек. Лесные народы – племена Сибири – ойраты, буряты, бархуны, урсут, хабханасы, ханхасы и тубасы были покорены Джучи на следующий год.  Армия делилась на центр с основой из гвардии, правое крыло под командованием Боорчу и левое крыло под командованием Мухали (Мухури). Центральной тьмой (туменом) командовал Наяа. Отдельно упоминается тьма лесных народов под командованием Хорчи. С терминологией все не просто. Рашид-ад-Дин использует различные обозначения. Центр может именоваться гол (хол), правое крыло называется барунгар (мейманэ), левое крыло – джунгар (мейсарэ). Была реорганизована и увеличена гвардия кешиктэнов, набранная из упомянутых 95 000 воинов.

Сказание, 224: “…ныне и вы учреждайте для меня сменную гвардию – кешиктен-турхах, образуя оную путем отбора изо всех тысяч и доведя таковую до полного состава тьмы (10000), считая в ее составе как кебтеулов, так и хорчинов (стрельцы) и турхахов… Объявляем во всеобщее сведение по всем тысячам о нижеследующем. При составлении для нас корпуса кешиктенов надлежит пополнять таковой сыновьями нойонов-темников, тысячников и сотников, а также сыновьями людей свободного состояния, достойных при этом состоять при нас как по своим способностям, так и по выдающейся физической силе и крепости.”

226-231: “Итак, командированные по избранию от тысяч гвардейцы турхауты составили отряд в 8000. Ночной стражи – кебтеулов, вместе со стрельцами-лучниками, также стало 2000. И всего – отряд в 10000 человек – тьма кешиктенов. Чингис-хан повелеть соизволил: “Наша личная охрана, усиленная до тьмы кешиктенов, будет в военное время и Главным средним полком”. И еще повелел государь Чингис-хан: “Мой рядовой кешиктен выше любого армейского начальника-тысячника. А стремянной моего кешиктена выше армейского начальника – сотника или десятника. Пусть же не чинятся и не равняются с моими кешиктенами армейские тысячники: в возникающих по этому поводу ссорах с моими кешиктенами ответственность падет на тысячников. Пусть же и потомки потомков моих, которые некогда будут снимать мой престол, пусть они берегут …тот десятитысячный корпус моих личных кешиктенов, которые избраны от девяноста и пяти тысяч, чтобы состоять лично при мне. Если мы самолично не выступаем на войну, то и кебтеулы (ночная стража) без нас да не выступают на войну. При таковом нашем ясном повелении будем привлекать к строжайшей ответственности тех ведающих военными делами чербиев, которые пошлют кебтеулов на войну, злонамеренно нарушив наше повеление.”

Из гвардии стоит обратить внимание на 1000 багатуров Архай-Хасара. При увеличении кэшика до 10 000 багатуры вошли в состав дневной стражи турхаутов. Однако Чингисхан выделяет их. 226: “В седьмой полк, из отборных богатырей, поставить командиром Архай-Хасара. Этому полку быть несменяемым, повседневным полком – гвардии турхаутов. В военное время быть ему передовым отрядом богатырей.”

Вполне вероятно, это особая личная тысяча Чингисхана, про которую Рашид-ад-Дин при перечислении войск в Памятке об эмирах туманов и тысяч и о войсках Чингиз-хана спустя двадцать лет говорит так: “Гол – это была личная тысяча [хазарэ-и хасс] Чингиз-хана; все ев-угланы его четырех главных орд [урду-и-бузург] и лица, которые принадлежали к тем ордам, [составляли] тысячу человек. В ту эпоху было установлено следующее: личная тысяча [Чингиз-хана], несмотря на то, что она главнейшая тысяча, [численно] не должна была превышать тысячи человек. Эмиром этой тысячи Чингиз-хана был человек из племени тангут, по имени Чаган. Когда ему было одиннадцать лет, Чингиз-хан, усыновив, его воспитал и называл его также пятым сыном.”

К моменту написания Рашид-ад-Дином “Памятки” армия монголов насчитывала 129 000 человек. Войска центра, левого и правого крыла 100 000 и личная 1000 Чингисхана именовались “хассэ” – коренной юрт великого хана (хан ханов или каан), переходящий по наследству. Еще 28 000 воинов Чингисхан раздал в качестве личных юртов своим родственникам – матери, братьям, сыновьям.

Это численность монгольской армии, которая могла пополняться контингентами вассальных государств. Жан де Жуанвиль, Жизнь Людовика Святого, 13: “Когда бы татары ни вели войну против сарацин, они посылали сражаться с ними именно этих христиан и, с другой стороны, для любой войны с христианами нанимали сарацин.” Монголы могли использовать  против врага соплеменников. Особенно часто это происходило при штурме городов.

Н.Я. Бичурин, перевод с китайского “История первых четырех ханов из дома Чингисова”: “В это время нючженьские войска со всех дорог отозваны были в Чжунюань для охранения мест, лежащих позади гор, в провинции Шаньси; а крестьяне все взяты были в ополчение и поставлены на стенах городских для отражения неприятеля. Монголы всех оставшихся в домах согнали для взятия тех же городов. Так, с противных сторон отцы узнавали сыновей, старшие братья взывали к младшим. По этой-то причине никто не имел твердости защищаться, и города при первом прибытии войск сдавались.”

Плохо вооруженная толпа, которую гнали впереди монгольского войска, называлась – хашар. Ее использовали для первого штурма стен или для того, что бы противник истощил запас стрел на “пушечное мясо”. Если говорить о штурме городов, то шансы выжить у гарнизона и жителей оставались только до первого камня или стрелы. После начала штурма все защитники города уничтожались. Страх для подавления воли врага был важной составляющей монгольского доминирования.

Еще одной важной особенностью монголов была дисциплина. Плано Карпини, История монголов, именуемых татарами, 6.1: “Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один, или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, и если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно так же если один, или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их также умерщвляют, а если из десяти попадают в плен один или больше, другие же товарищи не освобождают их, то они также умерщвляются.” Можно сравнить с наказанием в римской армии, славящейся своей дисциплиной. Там при децимации из 10 бегущих казнили одного, у монголов за одного бегущего казнили весь десяток.

К вопросу о применении монголами пехоты. Пехота использовалась главным образом при штурме городов. Помимо упомянутого хашара это могли быть и регулярные воинские части вассалов, перешедшие на сторону монголов. Особенно часто пехоту использовали при завоевании Китая и в дальнейших походах Хубилая против Японии, Бирмы, Кореи. Сами монголы тоже при необходимости спешивались. Воюя в Бирме против слонов и обратив внимание на страх лошадей перед слонами, монголы победили, спешившись.

Однако в дальних походах пехота тормозила бы монгольскую армию и стремительные броски на огромные расстояния монголы совершали на конях. Причем для своих туменов использовали принцип, позже взятый на вооружение Наполеоном для корпусов: – На марше врозь, в битве вместе.

Дадим слово западным авторам, наблюдающим со стороны военное дело монголов.

Плано Карпини, 6.3: “Когда они желают пойти на войну, они отправляют вперед передовых застрельщиков (praecursores), у которых нет с собой ничего, кроме войлоков, лошадей и оружия. Они ничего не грабят, не жгут домов, не убивают зверей и только ранят и умерщвляют людей, а если не могут иного, обращают их в бегство; все же они гораздо охотнее убивают, чем обращают в бегство. За ними следует войско, которое, наоборот, забирает все, что находит; также и людей, если их могут найти, забирают в плен или убивают.

Когда же они добираются до рек, то переправляются через них, даже если они и велики, следующим образом: более знатные имеют круглую и гладкую кожу, на поверхности которой кругом они делают частые ручки, в которые вставляют веревку и завязывают так, что образуют в общем некий круглый мешок, который наполняют платьями и иным имуществом, и очень крепко связывают; после этого в середине кладут седла и другие более жесткие предметы; люди также садятся в середине. И этот корабль, таким образом приготовленный, они привязывают к хвосту лошади и заставляют плыть вперед, наравне с лошадью, человека, который бы управлял лошадью.

Надо знать, что всякий раз, как они завидят врагов, они идут на них, и каждый бросает в своих противников три или четыре стрелы; и если они видят, что не могут их победить, то отступают вспять к своим; и это они делают ради обмана, чтобы враги преследовали их до тех мест, где они устроили засаду; и если их враги преследуют их до вышеупомянутой засады, они окружают их и таким образом ранят и убивают. Точно так же, если они видят, что против них имеется большое войско, они иногда отходят от него на один или два дня пути и тайно нападают на другую часть земли и грабят ее; при этом они убивают людей и разрушают и опустошают землю. А если они видят, что не могут сделать и этого, то отступают назад на десять или на двенадцать дней пути. Иногда также они пребывают в безопасном месте, пока войско их врагов не разделится, и тогда они приходят украдкой и опустошают всю землю.

Когда же они желают приступить к сражению, то располагают все войска так, как они должны сражаться. Вожди или начальники войска не вступают в бой, но стоят вдали против войска врагов и имеют рядом с собой на конях отроков, а также женщин и лошадей. Иногда они делают изображения людей и помещают их на лошадей; это они делают для того, чтобы заставить думать о большем количестве воюющих. Пред лицом врагов они посылают отряд пленных и других народов, которые находятся между ними; может быть, с ними идут и какие-нибудь татары.

Другие отряды более храбрых людей они посылают далеко справа и слева, чтобы их не видали их противники, и таким образом окружают противников и замыкают в середину; и таким образом они начинают сражаться со всех сторон. И хотя их иногда мало, противники их, которые окружены, воображают, что их много. А в особенности бывает это тогда, когда они видят тех, которые находятся при вожде или начальнике войска, отроков, женщин, лошадей и изображения людей, как сказано выше, которых они считают за воителей, и вследствие этого приходят в страх и замешательство. А если случайно противники удачно сражаются, то татары устраивают им дорогу для бегства, и как только те начнут бежать и отделяться друг от друга, они их преследуют и тогда, во время бегства, убивают больше, чем могут умертвить на войне.

Однако надо знать, что если можно обойтись иначе, они неохотно вступают в бой, но ранят и убивают людей и лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой.”

Марко Поло, Книга о разнообразии мира, 70,78: “Вот какие у них порядки: когда татарский царь идет на войну, берет он с собою сто тысяч верховых и устраивает такой порядок: ставит он старшину над десятью человеками, другого – над сотнею, иного – над тысячью, а иного – над десятью тысячами; сносится он только с десятью человеками, а старшина над десятью тысячами сносится также с десятью человеками, кто над тысячью поставлен, также с десятью, кто над сотнею, также с десятью. Так-то, как вы слышали, всякий отвечает своему старшине…

Когда рать идет за каким-либо делом по равнинам или по горам, за два дня перед тем отряжаются вперед двести человек разведчиков, столько же назад и по стольку же на обе стороны, то есть на все четыре стороны, и делается это с тем, чтобы невзначай кто не напал. Когда отправляются в долгий путь, на войну, сбруи с собой не берут, а возьмут два кожаных меха с молоком для питья да глиняный горшок варить мясо. Везут также маленькую палатку укрываться на случай дождя. Случится надобность, так скачут, скажу вам, дней десять без пищи, не разводя огня, и питаются кровью своих коней; проткнет жилу коня, да и пьет кровь. Есть у них еще сухое молоко, густое, как тесто; возят его с собою; положат в воду и мешают до тех пор, пока не распустится, тогда и пьют.

В битвах с врагом берут верх вот как: убегать от врага не стыдятся, убегая, поворачиваются и стреляют. Коней своих приучили, как собак, ворочать во все стороны. Когда их гонят, на бегу дерутся славно да сильно, так же точно, как бы стояли лицом к лицу с врагом; бежит и назад поворачивается, стреляет метко, бьет и вражьих коней, и людей; а враг думает, что они расстроены и побеждены, и сам проигрывает, оттого что кони у него перестреляны, да и людей изрядно перебито. Татары, как увидят, что перебили и вражьих коней, и людей много, поворачивают назад и бьются славно, храбро, разоряют и побеждают врага. Вот так-то побеждали они во многих битвах и покоряли многие народы.

У татар вот такой обычай: когда их приведут и расставят биться, пока не прозвучит накар (барабан) начальника, они не начинают брани и все то время играют на инструментах и поют; вот поэтому то обе стороны так много играли и пели. Изготовились обе стороны, и забил большой накар великого хана; как забил он, тут уже не мешкают, друг на друга бегут с луками, мечами, палицами, копьями, а пешие – с самострелами и другими вооружениями.”

Не должно складываться упрощенное впечатление о тяжело вооруженных монгольских всадниках, как о рыцарях, идущих на прорыв строя, предварительно размягченного стрельбой. Монгольский всадник – универсальный боец, который может быть лучше или хуже вооружен. Никакого таранного удара с такой посадкой и с такими лошадьми быть не может. Трудно представить себе европейских рыцарей с копьями, используемыми для стаскивания противника крюком с седла или выполняющими ложные отступления. Нет. Главная цель – вывести стрельбой из строя лошадей, для чего применяются стрелы с широкими наконечниками – срезни и всадников, против которых использовались листовидные или шилообразные наконечники стрел. И уже добивать противника можно в ближнем бою.

Приведу интересный пример монгольской стрельбы. О нем упоминает Рашид-ад-Дин при описание битвы монголов с Шидурку – правителем тангутов. Битва состоялась на реке Кара-Мурэна, что вызывает споры при трактовке названия. Либо это Желтая река (Хуанхэ), либо Черная река (Карадарья). “Чингиз-хан вышел к нему навстречу для сражения. В тех местах из Кара-мурэна выступили многочисленные озера [науур] и все [были] скованы льдом. Чингиз-хан, стоя на этом льду, повелел бить стрелами по ногам [неприятелей], чтобы они не прошли по поверхности льда, и в этом отношении не ошибаться. В то сражение было убито так много народа, что три трупа стояло на голове, у монголов же установлено следующее: на каждые десять тел убитых приходится один убитый, стоящий на голове. После того Шидурку обратился в бегство и ушел обратно в город.”

На поле боя монголы могли применять огонь, дым (Легнице), камнеметы (Шайо), а так же всевозможные уловки, позволяющие застать врага врасплох.

Плано Карпини дал рекомендации европейцам по противостоянию монголам, 8.2-8.3: “Все же желающие сражаться с ними должны иметь следующее оружие: хорошие и крепкие луки, баллисты, которых они очень боятся, достаточное количество стрел, палицу (dolabrum) из хорошего железа или секиру с длинной ручкой (острия стрел для лука или баллисты должны, как у татар, когда они горячие, закаляться в воде, смешанной с солью, чтобы они имели силу пронзить их оружие), также мечи и копья с крючком, чтобы иметь возможность стаскивать их с седла, так как они весьма легко падают с него, ножики и двойные латы, так как стрелы их нелегко пронзают их, шлем и другое оружие для защиты тела и коня от оружия и стрел их.

Ряды надлежит подчинить, подобно татарам, тысячникам, сотникам, десятникам и вождям войска. Эти вожди никоим образом не должны вступать в сражение, как не вступают и их вожди, но должны смотреть за войском и поддерживать порядок. Они должны также установить закон выступать на войну одновременно или иначе, смотря по тому, как они построены, и всякий, кто покинет другого, или идущего на войну, или сражающегося, как всякий, кто побежит, если не отступают все вместе, должен быть подвергнут тяжкому наказанию, так как тогда часть воюющих (татар) преследует бегущих и убивает их стрелами, а часть сражается с теми, кто остается, и таким образом приводятся в замешательство и подвергаются избиению и остающиеся, и бегущие. И равным образом всякий, кто обратится к собиранию добычи, раньше чем войско противников будет окончательно побеждено, должен быть подвергнут самой тяжкой пене. Ибо у татар такого человека убивают без всякого сострадания.

Если возможно, то место для сражения должно выбрать такое, где простирается гладкая равнина и татар можно отовсюду видеть; если можно, то с тыла или сбоку надлежит иметь большой лес, но так, чтобы татары не могли проникнуть между войском и лесом. И не должно всем зараз собираться воедино, но следует устроить много отрядов, разделенных взаимно, однако не очень отстоящих друг от друга; против тех, кто идет сперва, надлежит послать один отряд, чтобы он вышел им навстречу; если же татары устроят притворное бегство, то не надо идти далеко сзади их, если случайно нельзя осмотреться возможно дальше, чтобы враги не увлекли случайно в уготованную засаду, как они обычно делают, и другой отряд должен быть готов, чтобы помочь на случай нужды тому отряду.

Сверх того, надо иметь со всех сторон лазутчиков, чтобы увидеть, когда придут другие отряды татар, сзади, справа или слева, и всегда должно отправлять им навстречу отряд против отряда; ибо они всегда стараются замкнуть своих неприятелей в середине; отсюда должно сильно остерегаться, чтобы они не имели возможности сделать это, потому что в таком случае войско легче всего терпит поражение. Отряды же должны остерегаться того, чтобы не бежать за ними далеко по причине засад, которые они обычно устраивают, ибо они более борются коварством, чем храбростью.

Вожди войска должны быть всегда готовы, если нужно, посылать помощь тем, кто находится в бою, и вследствие этого должно также избегать очень гнаться за ними, чтобы случайно не утомить лошадей, так как у наших нет изобилия в лошадях, а татары на ту лошадь, на которой ездят один день, не садятся после того три или четыре дня; отсюда вследствие имеющегося у них изобилия в лошадях они не заботятся о том, не утомились ли их лошади. И если татары отступают, то наши все же не должны отходить или разделяться взаимно, так как они делают это притворно… Если же какие-нибудь татары будут на войне сброшены со своих лошадей, то их тотчас следует брать в плен, потому что, будучи на земле, они сильно стреляют, ранят и убивают лошадей и людей.”

Теме “монголы в бою” будет посвящена отдельная статья.

Рубрики: Военная История
Метки: военная история