Тимолеонт в битве при Кримисе

Автор: , 22 Июль 2013

Карфагенский копейщикТимолеонт из Коринфа, предводитель греческих наемников, призванный на помощь жителями Сиракуз, одержал решительную победу над карфагенянами в битве при реке Кримисе, 341 г. до н.э. Описание битвы при Кримисе Плутархом в “Сравнительных жизнеописаниях. Тимолеонт.” и Диодором в “Исторической библиотеке” позволяет нам получить достаточно подробные данные о карфагенской армии 4 в. до н.э. и рисует образ талантливого и удачливого греческого “кондотьера” Тимолеонта. Похоже, что Плутарх и Диодор используют один источник, но численность армии Тимолеонта отличается. Цифры Диодора более реалистичны.

В середине 4 в. до н.э. на Сицилии продолжаются войны Карфагена против Сиракуз. В самих Сиракузах идет борьба между тиранами, опирающимися на наемников и демократами. В попытках избавиться от тирании Дионисия младшего граждане обращаются к другому тирану – Гикету. Тот разбивает Дионисия и осаждает в крепости внутри Сиракуз. Для того, что бы удержать власть в своих руках Гикет начинает тайные переговоры с карфагенянами. О переговорах становится известно гражданам и в последней надежде сиракузяне обращаются за помощью в Коринф, город, некогда основавший Сиракузы. Коринфяне сочувствуют жителям бывшей колонии и поручают известному гражданину Тимолеонту набрать небольшой отряд наемников и плыть на Сицилию. Тимолеонт отправляется на помощь Сиракузам с несколькими кораблями и всего тысячей воинов. Разбив в небольшой стычке Гикета Тимолеонт получает признание сицилийцев. Некоторые города заключают с ним союз. Запертый в крепости Дионисий, ненавидящий Гикета, передает крепость и две тысячи своих солдат Тимолеонту и покидает Сиракузы. Коринфяне, обрадованные успехом, высылают Тимолеонту небольшое подкрепление в две тысячи гоплитов и двести всадников. Но силы Тимолеонта по прежнему очень малы. В то же время Гикет призывает в Сиракузы карфагенского полководца Магона с огромной армией. Впервые за время противостояния с Карфагеном Сиракузы оказываются в руках пунов.

И тут происходит необъяснимая вещь. Магон, стоящий во главе 60 тысячной армии, боится Тимолеонта, у которого 4 тысячи человек и отплывает обратно в Африку. Плутарх называет одну из причин трусости Магона, но она не выглядит убедительной: “На досуге, во время перемирия, наемники обеих противных сторон вместе промышляли угрей. И те и другие были греки и не питали друг к другу личной вражды, а потому, хотя в сражениях и бились в полную силу, но когда заключалось перемирие, часто и охотно беседовали.” Возможно, Магон боялся предательства своих греческих наемников, возможно, зная их силу, представлял силу противника. Так или иначе, карфагенский полководец бежал от горстки греков, за что был казнен на родине. Карфагеняне стали собирать новую армию. Тем временем Тимолеонт окончательно подавляет сопротивление Гикета, присоединяет его солдат, отпускает Гикета жить частным лицом в другой город, а в Сиракузах до основания срывает крепость, которая всегда была опорой тиранов.

Такие события предшествовали битве при Кримисе.

Греческие наемники

Битва при Кримисе, силы сторон 

Плутарх, 25

“Тем временем карфагенский флот из двухсот триер с семьюдесятью тысячами воинов и тысячи грузовых судов, на которых везли несметные запасы хлеба, осадные машины, боевые колесницы и другое снаряжение, подошел к Лилибею; на этот раз неприятель не был намерен вести войну против отдельных городов, но готовился вообще вытеснить греков из Сицилии. И в самом деле, этой силы хватило бы на то, чтобы одолеть всех сицилийцев даже и тогда, когда бы их не истерзали, не разорили вконец взаимные распри. Узнав, что их земли подверглись опустошению, карфагеняне под командою Гасдрубала и Гамилькара в лютой ярости немедленно выступили против коринфян. Весть об этом быстро достигла Сиракуз, и граждане так испугались громадных размеров вражеского войска, что, несмотря на их многочисленность, едва нашлось три тысячи, отважившихся взяться за оружие и присоединиться к Тимолеонту. Наемников было четыре тысячи, но и из этого числа тысяча малодушно бросила своего полководца еще в дороге, считая, что Тимолеонт помешался, что он, – хотя и не так еще стар, – выжил из ума, если против семидесяти тысяч врагов идет с пятью тысячами пехотинцев  и тысячей всадников… Тимолеонт счел удачей для себя, что трусость их обнаружилась еще до битвы и, ободрив остальных, быстро повел их к реке Кримису, куда, как он слышал, стягивались и карфагеняне.”

Диодор, 16.73,77,79

“Карфагеняне признали, что их стратеги в Сицилии вели войну вяло и решили отправить новых вместе с крупными подкреплениями. Немедля они сделали набор рекрутов для кампании из числа своих благородных граждан и, соответствующим образом набрали среди ливийцев. Кроме того, собрав крупную сумму денег, они набрали наемников из числа иберов, кельтов, и лигуров… На западе карфагеняне подготовили огромные запасы военных материалов и переправили свои силы на Сицилию. Они, как говорят, составляли, в том числе с теми силами, что уже находились на острове, более семидесяти тысяч пехоты, конницы, боевых колесниц, и упряжки отборных лошадей числом не менее десяти тысяч, двести боевых кораблей, и более тысячи грузовых для перевозки лошадей, оружия, продовольствия и всего остального.

Он (Тимолеонт) решил начать борьбу с карфагенян на своей собственной территории, с тем, чтобы сохранить нетронутой земли своих союзников, в то время как опустошить то, что было целью варваров. Он немедленно собрал своих наемников вместе с сиракузянами и союзниками, созвал общее собрание, и призвал своих слушателей подходящими словами встретить лицом к лицу решительную борьбу. Когда все рукоплескали и кричали, призывая вести их немедленно против варваров, он взял в поле всего не более двенадцати тысяч человек… Фрасий (один из командиров наемников) советовал вернуться в Сиракузы и требовать оплату, а не следовать за Тимолеоном в дальнейшем в безнадежной кампании. Наемники выслушали его речь с восторгом и были готовы взбунтоваться, но Тимолеон с трудом успокоил беспорядки просьбами и обещаниями. Несмотря на это тысяча человек уходят с Фрасием… С остальными, чью верность он (Тимолеон) восстановил ласковым обхождением, он двинулся против врага, который стоял лагерем неподалеку.”

Тимолеонт в битве при Кримисе

Художник Johnny Shumate

Битва при Кримисе, ход сражения

Плутарх, 27,28

Начиналось лето… Густой пар, который поднимался над рекой, вначале закрывал равнину мглою, так что неприятеля вовсе не было видно, и до вершины холма доносился снизу лишь невнятный, смешанный гул передвигающегося вдали огромного войска. Когда же, взойдя на холм, коринфяне остановились и положили наземь щиты, чтобы перевести дух, солнце, совершая свой путь, погнало туман вверх, мгла поднялась, сгустилась и окутала вершины гор, воздух очистился, и показались равнина у подножия, река Кримис и неприятель, который переправлялся через реку: впереди – запряженные четверкой грозные боевые колесницы, а за ними десять тысяч гоплитов с белыми щитами. По богатству вооружения, медленной поступи и строгому порядку в рядах коринфяне догадались, что это сами карфагеняне. За ними толпою текли остальные народы; тесня друг друга, они тоже приступали к переправе, и тогда Тимолеонт, сообразив, что река предоставляет коринфянам возможность отделить от сил неприятеля любую часть, с какою они сами найдут целесообразным сразиться, и показав своим, что войско врагов расчленено водами Кримиса, что одни уже переправились, а другие стоят на противоположном берегу, отдал распоряжение Демарету с конницею ударить на карфагенян и привести их в замешательство, пока они еще не заняли каждый своего места в боевой линии. Затем он и сам спустился на равнину и оба крыла поручил сицилийцам из разных городов, присоединив к ним лишь незначительное число иноземных солдат, а сиракузян и самых храбрых из наемников оставил при себе – посредине; в таком положении он немного помедлил, наблюдая за действиями своей конницы, а когда увидел, что из-за колесниц, разъезжающих перед строем карфагенян, всадники не могут вступить с ними в бой и – чтобы не потерять порядка в собственных рядах – вынуждены то и дело отходить, поворачиваться и повторять свой бросок, схватил щит и закричал, призывая пехотинцев смело следовать за ним. Звук его голоса показался воинам необычайно, сверхъестественно громким: то ли страсть и воодушевление предстоящей битвы придали ему такую силу, то ли (как думало тогда большинство) вместе с Тимолеонтом крикнул какой-то бог. Солдаты разом подхватили клич и сами потребовали, чтобы их немедленно вели вперед, и Тимолеонт, подав знак коннице очистить место перед колесницами и напасть на врага сбоку, приказал передовым бойцам сомкнуться и сдвинуть щиты; затрубила труба и они бросились на карфагенян.

Первый натиск карфагеняне выдержали стойко: тело у них было защищено железным панцирем, голова покрыта медным шлемом, и, выставляя вперед огромные щиты, они легко отбивали удары копий. Но когда от копий перешли к мечам и началась рукопашная, которая требует ловкости и умения не в меньшей мере, нежели силы, неожиданно со стороны гор раздались оглушительные раскаты грома и сверкнули молнии. Густой туман, окружавший вершины холмов и гор, опустился на поле сражения, неся с собою ливень, ветер и град; греков буря ударила в спину, а варварам била прямо в лицо и слепила глаза, потому что из туч хлестали потоки дождя и то и дело вырывалось пламя. Эти обстоятельства были чреваты многими опасными последствиями, особенно для неопытных воинов, но, пожалуй, больше всего вреда причиняли удары грома и яростный стук града и дождя о доспехи, заглушавший приказы начальников. Карфагенянам, вооруженным, как уже говорилось, отнюдь не легко, но закованным в панцири, мешали и грязь, и насквозь промокшие хитоны, которые, отяжелев, стесняли движения бойцов; греки без труда сбивали их с ног, а упав, они не в силах были снова подняться из грязи с таким грузом на плечах. Вдобавок Кримис, и без того уже сильно вздувшийся от дождей, переправою войска был выведен из берегов, а долина реки, в которую выходили многочисленные ущелья, наполнилась бурными потоками, беспрерывно менявшими свое русло, карфагеняне беспомощно барахтались в них, с трудом выбираясь из воды. Наконец, исхлестанные бурей, потеряв четыреста воинов, павших в первом ряду, остальные обратились в бегство. Многие были настигнуты и убиты еще на равнине, многих унесла и погубила река, сталкивая их с теми, кто еще переправлялся, но больше всего перебила легкая пехота на склонах холмов.

Битва при Кримисе

Художник Steve Noon

Диодор, 16.79,80

“Тимолеон развернул свои силы и продвинулся от гряды низких холмов к реке Кримис, которую десять тысяч врагов уже перешли. Их он поколебал первым натиском, захватив его собственные позиции в центре строя. Был жестокий бой, но, так как греки превосходили как в храбрости, так и в умении, они нанесли крупное поражение варварам. Прочие начали бежать, но основная часть карфагенян перешла реку тем временем и восстановила положение.

Бой был возобновлен и финикийцы подавляли греков своим большим численным перевесом, когда, вдруг, с небес обрушилась пелена дождя и буря с крупным градом, сверкали молнии, ревел гром и ветер дул в ожесточенных порывах. Все эти стихии наносили удары в спины греков, но в лица варваров, так что солдаты Тимолеона не очень страдали от этого дела, финикийцы не выдержали действий обстоятельств, и, так как греки продолжали нападать на них, они обратились в бегство.

Так как все устремились к реке вместе, – конные и пешие вперемешку, а колесницы добавили путаницы – некоторые бесславно погибли в давке или пронзенные мечами или копьями своих товарищей, а другие были согнаны кавалерией Тимолеона в реку и были убиты ударами в спину. Многие погибли не от вражеских ударов, когда массу охватила паника. Создалось столпотворение и было трудно устоять на ногах в потоке. Хуже всего, когда прошел ливень, вниз по течению реки прокатился бурный поток, и увлек людей за собой, потопив тех из них кто вынужден был плыть в своей тяжелой броне.”

Битва при Кримисе, потери и последствия

Плутарх, 28,29

“Говорят, что из десяти тысяч павших три тысячи были карфагеняне – к великой скорби их города. Ни знатностью рода, ни богатством, ни славою никто не мог сравниться с погибшими, а с другой стороны, не было еще на памяти карфагенян случая, когда бы в одной битве они лишились стольких граждан: пользуясь обычно услугами наемников – ливийцев, испанцев и нумидийцев, – они расплачивались за свои поражения чужою бедой. О высоком положении убитых греки узнали по снятым с них доспехам: собирая добычу, никто и смотреть не хотел на медь и железо – так много было серебра, так много золота. Перейдя реку, греки захватили лагерь и обоз. Наконец, в руки победителей попало двести колесниц. Величественное зрелище являла собою палатка Тимолеонта, окруженная грудами всевозможного оружия, среди которого была тысяча замечательных, тончайшей работы панцирей и десять тысяч щитов.

Тем временем Мамерк, тиран Катаны, и Гикет, то ли завидуя успехам Тимолеонта, то ли страшась его, как лютого врага тиранов, и потому ни в чем ему не доверяя, заключили союз с карфагенянами и настоятельно просили их прислать новое войско, если они не желают вовсе потерять Сицилию. В результате из Африки отплыли семьдесят судов во главе с Гисконом, который взял с собою и греческих наемников: до тех пор карфагеняне греков на службу не брали, но тут должны были с восхищением признать, что нет на свете людей неодолимее и воинственнее.”

(Очень странное утверждение о том, что греческих наемников до этого не было в армии карфагенян, поскольку выше приводится эпизод с греческими наемниками Магона.)

Битва при Кримисе

Художник Johnny Shumate

Диодор, 16.80,81

“В конце концов, даже карфагеняне, которые входили в Священный отряд, в количестве двадцать пять сотен, из числа тех граждан, которые были отобраны за доблесть и доброе имя, а также за богатство, все пали после отважной борьбы. В других частях их армии, более десяти тысяч солдат были убиты и не менее чем пятнадцать тысяч были взяты в плен. Большинство колесниц были уничтожены в битве за исключением двух сотен, которые были захвачены. Обоз с тягловыми животными и большинство из повозок попали в руки греков. Большинство доспехов было потеряно в реке, но тысяча нагрудников и более десяти тысяч щитов были принесены к палатке Тимолеона. Из них некоторые были посвящены позже в храмах в Сиракузы, некоторые из них были распределены между союзниками, и некоторые из них были отправлены Тимолеоном домой в Коринф с указаниями посвятить их храму Посейдона.

Они (карфагеняне) проголосовали в будущем не подвергать опасности жизни граждан, но привлечь иностранных наемников, особенно греков которые, по их мнению, ответят на призыв в большом количестве из-за высокого жалованья и богатства Карфагена, и они направили искусных посланников на Сицилию с указаниями, заключить мир на любых возможных условиях.”

Как видим, Диодор не описывает новую экспедицию карфагенян после битвы при Кримисе. Плутарх рассказывает, что Тимолеонт победил тиранов многих сицилийских городов. Разбил и казнил Гикета. Карфагеняне, испуганные победами Тимолеонта, заключили с Сиракузами мир. Тимолеонт не вернулся в родной Коринф и остался в Сиракузах, почитаемый гражданами. Ослепнув под конец жизни, он испытывал радость от мира и демократии, которые установил на Сицилии. Конец демократии пришел с появлением в Сиракузах Агафокла.

Комментарии

Отзывов (4) на Тимолеонт в битве при Кримисе”

  1. Макс пишет:

    “Похоже, что Плутарх и Диодор используют один источник, но численность армии Тимолеонта отличается. Цифры Диодора более реалистичны”

    Хэммонд доказал, что в данном месте (по его классификации группа 3 “Сицилийского” нарратива – 72.3-73, 77.4-83, 90.1) Диодор использовал некий единственный – подробный и полный – источник, дающий полное описание поздней карьеры Тимолеонта. Хэммонд уверен (приводя ряд аргументов), что это Тимей. Потом он сравнивает группу 3 с текстом Плутарха, и полагает, что последний здесь тоже опирался на Тимея; незначительные различия Хэммонд относит к использованию не другого источника, а к разным методам работы обоих авторов (то, что интересовало в деталях одного, другой пропускал или конспектировал). В частности, Кримис и его последствия – взяты обоими из одного источника, разве что Диодор, сокращая и пропуская, несколько исказил картину боя (например, не счел нужным упомянуть маневры греческой конницы – Плутарх, 27).
    Однако, не исключен след второго источника, Демофила, когда речь зашла о дезертирстве наемников и численности армий:
    There is, however, one discrepancy to be considered. Plutarch in describing the desertion of 1000 mercenaries on the eve of the battle (25) gives the total left at 6,000 facing 70,000 and does not identify the deserters with the mercenaries who had served in the Sacred War; he does, however, identify with those who had served in the Sacred War two other forces of mercenaries (30, 7). Diodorus, on the other hand, in describing the same event (78, 2 f.), gives the total at 12,000 facing six times their number (viz. 70,000, cf. 77, 4) and identifies the 1000 deserters as those employed in the Sacred War, adding the name of their commander Thrasius. Here we may have two mistakes, in point of number and in identification, committed by Diodorus or by Plutarch [Парк полагает, что Плутарх здесь просто ошибся]; alternatively, Diodorus may have had a different source and, if so, as he remarks … , he may have placed here an excerpt from Demophilus (cf. Article I, p. 85, on the excursus concerning the fate of the Phocian commanders). Whichever view is adopted, our ascription of Timaeus as the source for Group 3 generally is not disturbed.

  2. Игорь пишет:

    Вот интересно, в статьях часто встречается факт захвата огромного количества трофеев, представляющих собой непривычное для победителя снаряжение поверженного противника. В данном случае – это колесницы и щиты. Куда потом девали всё это добро? Есть ли упоминания того, что в следующих битвах победители использовали захваченные ранее трофеи? Куда пропали 200 колесниц и 10 000 щитов?

    • Strateg пишет:

      Ну, щитам то применение нашлось. Часть в храмы, часть на вооружение. А с колесницами не знаю.
      Продали персам, те косы приделали)))

Ваш отзыв