Великие битвы: битва при Тразименском озере

Автор: Strateg, 04 Ноя 2013

Битва при Тразименском озере, 217 г. до н.э. – одна из великих битв Второй Пунической войны, в которой Ганнибал в очередной раз окружил и разгромил римские легионы. Засады и окружение противника – излюбленные тактические приемы Ганнибала. Особенно хорошо они работали против горячих римских полководцев, которые горели желанием побыстрее сразиться с врагом. На этот раз в сети Ганнибала попался римский консул Гай Фламиний.

После поражения в битве при Треббии в Риме были избраны новые консулы Гай Фламиний и Гней Сервилий Гемин. Гай Фламиний был решительный, но безрассудный полководец. Перед Второй Пунической войной он отметился победой над галлами, но сенат лишил его триумфа. И в это консульство Фламиний был избран только благодаря поддержке народа. Сенат всячески противодействовал его избранию и Фламинию, что бы доказать правильность выбора, срочно требовалась победа. Рим стягивал остатки разбитых войск и набирал пополнения. Полибий, 3.75: “Гней Сервилий и Гай Фламиний, избранные в то время консулами, стягивали силы союзников и набирали легионы в самом Риме. Жизненные припасы велели они доставлять частью в Аримин, частью в Тиррению, так как намерены были выступить в эти местности. Римляне обратились также с просьбою о помощи к Гиерону, который и послал им пятьсот критян и тысячу пельтастов. Вообще приготовления велись деятельно повсюду. И в самом деле, римляне как государство, так и отдельные граждане, бывают наиболее страшными тогда, когда им угрожает серьезная опасность.”

Армия Ганнибала тем временем испытывала серьезные трудности. Сначала она была застигнута бурей, затем понесла большие потери, когда Ганнибал двинулся на врага кратчайшим путем через болота, что бы обойти Фламиния и не дать соединится обоим консульским армиям. Сам Ганнибал в болотах от болезни лишился глаза. Провоцируя Фламиния, пуны разоряли Италию и выжидали удобного момента для битвы. Полибий, 3.80: “Ганнибал соображал, что если он обойдет неприятельский стан и проникнет в далее лежащие местности, то Фламиний, с одной стороны, из опасения насмешек толпы не в силах будет глядеть спокойно на опустошение страны, с другой — будет чувствовать себя посрамленным, появится тотчас, будет следовать за неприятелем всюду и не станет дожидаться прибытия товарища, облеченного равною с ним властью, будет употреблять все старание, чтобы самому добыть победу. Поэтому Ганнибал рассчитывал, что противник доставит ему не раз удобный случай для нападения.”

Перед битвой при Тразименском озере

Нужно отметить, что разведка была не самой сильной стороной римской армии. На протяжении римской истории легионы часто попадали в засады. Так, например, римская армия с обоими консулами попала в засаду и была полностью окружена при Кавдинском ущелье. Но урок не был извлечен.

Силы Ганнибала обычно указывают в 40 тысяч человек. Цифра достаточно сомнительная. Нет прямого указания на количество войск при Тразимене и расчеты строятся на силах Ганнибала в битве при Треббии. Однако потери при Треббии и в последующих стычках, а так же в бурю и в болотах позволяют считать, что пуны имели меньше 40 тысяч. Италики пока что не спешили переходить на их сторону. Силы Фламиния рассчитывают либо плюсуя убитых и пленных после Тразимена, либо умозрительно суммируя два консульских легиона и союзников, а так же остатки войск после Треббии. Можно воспользоваться цифрами Аппиана, 7.2.9: “Фламиний, охранявший с тридцатью тысячами войск внутреннюю Италию, заметив быстроту Ганнибала, быстро, не давая отдыха войску, переменил свою позицию. Отчасти боясь за город, да и сам будучи неопытным в военном деле, избранный на эту высокую должность благодаря заискиваниям перед народом, он торопился вступить в сражение с Ганнибалом.” Скорее всего Ганнибал имел некоторое численное превосходство, но к Фламинию шел на помощь Гней Сервилий.

Полибий, 3.82-83: “Фламиний велел сниматься со стоянки и двинулся вперед с войском, не выбрав ни времени удобного, ни места, увлекаемый только жаждою битвы и вполне уверенный в победе. Действительно, ту же уверенность он сообщил и войску до такой степени, что у него было меньше людей вооруженных, чем безоружных, следовавших за войском в расчете на добычу; они несли цепи, кандалы и другие принадлежности победителей…. Когда наконец он (Ганнибал) увидел, что Фламиний уже близко, то выбрал удобную для сражения местность и стал готовиться к битве.

На пути его лежала ровная долина, по обеим продольным сторонам которой тянулись высокие непрерывные горы; на широкой передней стороне ее возвышался крутой, труднодоступный холм, а на задней находилось озеро, оставлявшее очень узкий проход в долину у подошвы горы. Ганнибал прошел эту долину и, направляясь вдоль озера, занял возвышавшийся против него холм, на котором и расположился лагерем с иберами и ливиянами; балиарян и копейщиков (дротикометателей), находившихся во главе войска, он растянул в длинную дугообразную линию и скрыл за высотами, замыкающими долину справа; конницу и кельтов он также повел в обход левых возвышенностей и выстроил их в длинную сомкнутую линию таким образом, что крайние воины находились у того входа вдоль озера и у подошвы гор, который ведет в описанную выше долину.

Приготовления эти сделал Ганнибал ночью; окружив долину помещенными в засадах войсками, он держался спокойно. Тем временем Фламиний следовал за ним с тыла, желая поскорее настигнуть неприятеля. Накануне поздним вечером он расположился лагерем у самого озера, а на следующий день ранним утром повел передовые ряды вдоль озера в открывающуюся перед ним равнину с целью вызвать неприятеля на битву.”

Ливий, 22.4: “Ганнибал обрушил все ужасы войны на область между городом Кортоной и Тразименским озером: пусть Фламиний загорится гневом и кинется мстить за обиды союзников. Войско уже пришло к месту, будто созданному для засады: озеро здесь подходит к самой подошве Кортонских гор. Между ними и озером нет ничего, кроме очень узкой дороги, словно именно для нее тут нарочно оставлено место. Дальше открывается поле пошире, а там уже встают и холмы. Ганнибал здесь разбил лагерь, но остался в нем только с африканцами и с испанцами; балеарцев и прочих легковооруженных солдат он повел в обход за горами; всадников поместил у самого входа в ущелье, скрыв их за холмами; вошедших римлян встретит конница; озеро и горы заградят все.”

Битва при Тразименском озере

Полибий, 3.84: “День был очень пасмурный. Лишь только большая часть его войска вошла в долину, а передовые ряды неприятелей уже подходили к нему, Ганнибал дал сигналы, послал приказание помещенным в засадах воинам и разом со всех сторон ударил на врага. Появление карфагенян было неожиданно; к тому же густой туман не давал разглядеть окружающие предметы; наконец карфагеняне стремительно нападали с высот во многих пунктах. Вследствие всего этого центурионы  и трибуны не только не могли подать помощь там, где она требовалась, но даже не понимали, что делается. И в самом деле, неприятели нападали на римлян разом с фронта, с тыла и с флангов. Вот почему они перебиты были большею частью в пути еще и не могли защищаться, будучи как бы выданы неприятелю безрассудством предводителя. Пока римляне совещались о том, что делать, смерть настигала их внезапно. В это же время часть кельтов напала на Фламиния и убила его, когда он раздумывал, как помочь себе, и совершенно отчаялся в спасении. Римлян пало в долине (Тразимен) около пятнадцати тысяч человек, которые не имели возможности ни пойти на уступки обстоятельствам, ни оказать какое-либо сопротивление и по привычке озабочены были больше всего тем, как бы не бежать и не покинуть своих рядов. Напротив, те из римлян, которые на пути в долину заперты были в теснине между озером и склонами гор, погибли позорною и еще более жалкою смертью, именно: притиснутые к озеру, одни из них безумно кидались вплавь вместе с вооружением и задыхались; другие, огромное большинство, шли в озере все дальше, пока можно было, а потом останавливались; поверх воды виднелись только головы их. Когда затем появилась конница и гибель была неизбежна, несчастные с поднятыми руками, с просьбами о пощаде, со всевозможными мольбами на устах погибали от рук неприятеля или просили друг друга покончить с ними, или же сами лишали себя жизни. Тысяч шесть из числа римлян, проникших в долину, одержали победу над стоявшим против них неприятелем; но они не могли ни помочь своим, ни обойти противника, ибо не понимали ничего, что случилось, хотя могли бы оказать делу большую услугу. Устремляясь все дальше вперед в надежде встретить врага, они наконец, никем не замеченные, взошли на высоты. Поднявшись на вершину, когда туман уже рассеялся, они поняли весь ужас бедствия и, бессильные сделать что-либо против неприятеля, одержавшего полную победу и уже все имевшего в своих руках, они сомкнутыми рядами отступили к какой-то деревне в Тиррении. После сражения вождь карфагенян отрядил иберов и копейщиков с Магарбалом  во главе, которые и окружили станом эту деревню; терпя тяжкие лишения во всем, римляне сдались неприятелю под условием, что жизнь им будет оставлена. Так завершилась битва между римлянами и карфагенянами, происшедшая в Тиррении.”

Ливий описывает битву при Тразимене подробнее, 22.4-6:”Фламиний подошел к озеру еще накануне, на закате солнца; на следующий день, едва рассвело, без предварительной разведки он прошел через теснину, и лишь когда войско стало разворачиваться на равнине, увидел перед собой врага, стоявшего напротив; засаду с тыла и сверху он не заметил. Пуниец добился своего, римляне, стесненные горами и озером, были окружены вражеским войском. Ганнибал подал сигнал: напасть всему войску. Солдаты сбежали вниз, как кому было ближе; для римлян это оказалось неожиданностью, тем более, что туман, поднявшийся с озера, был на равнине густ, а на горах редок, и неприятельские воины, хорошо различая друг друга, сбежали со всех холмов разом. Римляне, еще не видя, что они окружены, поняли это по крикам. Бой начался с разных сторон раньше, чем солдаты успели, как следует, построиться, вооружиться и выхватить мечи.

Консул и сам был потрясен общим смятением, но держался бесстрашно. Он восстановил, насколько это допускали время и место, расстроенные ряды воинов, оборачивавшихся на всякий крик, и обратился к тем, кто мог подойти и его услышать, с приказом стойко сражаться: «Мы спасемся не молитвами и обетами, а доблестью и силой. Пробьемся мечом через вражеские ряды: чем меньше страха, тем меньше опасности». Но в шуме и тревоге нельзя было услышать ни совета, ни приказания. Солдаты не узнавали даже своих знамен и легионов; у них едва хватало духа взяться за оружие и приготовить его к битве; оно стало для них скорей бременем, чем защитой. К тому же густой туман заставлял полагаться больше на слух, чем на зрение. Люди оборачивались на стоны раненых, на крики схватившихся врукопашную, на смешанный гул голосов, грозных и испуганных. Одни, убегая, наталкивались на сражающихся и присоединялись к ним; других, возвращавшихся на поле боя, увлекала за собою толпа бегущих. А бежать было некуда: справа и слева горы и озеро, спереди и сзади вражеский строй – вся надежда на себя и на свой меч. Каждый стал себе вождем и советчиком; сражение возобновилось – не правильное, где действуют принципы, гастаты и триарии, где передовые бьются перед знаменами, а весь строй за знаменами, где каждый знает свое место в легионе, когорте и манипуле; дрались, где кто оказался по воле случая или по собственному выбору.

Почти три часа дрались – и повсюду жестоко, но особенно вокруг консула. С ним были лучшие воины, и он бесстрашно устремлялся туда, где его солдатам приходилось туго. Его замечали по оружию: неприятель старался изо всех сил его захватить, а сограждане – уберечь. Его узнал всадник-инсубр, по имени Дукарий, знавший консула в лицо и крикнувший своим землякам: «Эй, вон тот самый, кто уничтожил наши легионы, кто разорил наш город и наши земли:» Пришпорив лошадь, он помчался в гущу врагов, снес голову оруженосцу, кинувшемуся наперерез, и пронзил копьем консула; триарии помешали ему снять с убитого доспехи, прикрыв его своими щитами. И тут началось почти повальное бегство: ни озеро, ни горы не были препятствием для потерявших от страха голову; люди, словно ослепнув, неслись по крутизнам и обрывам и стремглав скатывались вниз друг на друга вместе с оружием. Там, где пройти было тесно, шли, где пришлось, – вброд, через болото, пока вода не доходила до плеч и до горла; некоторых безрассудный страх толкнул искать спасения вплавь; решение безнадежное: плыть надо было долго, люди падали духом, их поглощала пучина, или, зря истомившись, они с трудом возвращались на отмели, где их избивала вражеская конница, вошедшая в воду. Почти шесть тысяч человек из передового отряда римлян храбро прорвались через вражеский строй, вышли из ущелья и, ничего не зная о том, что происходит у них в тылу, задержались на холме; они слышали только крики и звон оружия, туман мешал им понять или догадаться, чем кончилось сражение. Наконец, горячее солнце разогнало туман, и средь бела дня горы и равнины явили взору проигранное сражение и бездыханных воинов. Захватив знамена, римляне кинулись бежать, стремясь ускользнуть от конницы. На следующий день, видя, что им грозит еще и голод, они сдались на честное слово Магарбалу, гнавшемуся за ними ночью со всей конницей: он пообещал, если они отдадут ему оружие, отпустить их, оставив каждому что-нибудь одно из одежды. Ганнибал соблюл уговор с пунийской честностью: всех бросил в оковы.”

Битва при Тразименском озере, последствия

Полибий приводит данные погибших римлян в 15 тысяч человек и столько же пленных. Пленных италиков Ганнибал отпустил без выкупа, надеясь, что в дальнейшем италийские города перейдут на его сторону. Пуны потеряли около полутора тысяч, большинство из которых были кельты.  Ливий дает невнятные цифры римских потерь, сообщая что до 10 тысяч рассеялось по всей Этрурии. Этим грандиозным поражением беды римлян не ограничились. 4 000 всадников из второй римской армии Гнея Сервилия Гемина так же попали в засаду, были окружены, частично перебиты, частично взяты в плен. Это была катастрофа! В трудную минуту римляне прибегали к единоначалию. (Хотя у них и так оставался только один консул.) Обычно диктатора назначал консул, но Гнею Сервилию было крайне сложно оказаться в Риме, бросив остатки армии . Ливий, 22.8: “Поэтому – случай дотоле небывалый – народ избрал в диктаторы Квинта Фабия Максима, а в начальники конницы Марка Минуция Руфа.”

Ливий, 22.9: “Ганнибал дошел прямым путем через Умбрию до Сполетия. Опустошив окрестности, он осадил этот город, но был отброшен с большими потерями. Прикинув, во что обошлась неудачная попытка взять небольшой городок и какая твердыня Рим, он повернул в Пиценскую область, изобиловавшую всеми плодами земными, богатую разной добычей, на которую жадно кидались обнищавшие воины.”

Впереди Ганнибала ждала великая победа в битве при Каннах.

Рубрики: Великие битвы истории
Метки: великие битвы